5. Молитва Иисусова, или умная молитва

5.1. Происхождение молитвы Иисусовой и глубина ее содержания

5.2. Краткость – необходимое условие умной молитвы

5.3. Формы и виды произношения молитвы Иисусовой

5.4. Сведение ума в сердце при молитве Иисусовой

5.5. Толкование слов Спасителя: «От сердца исходят помышления»

5.6. Цель упражнения в умной молитве

5.7. Сведение ума в сердце вместе с вдыхаемым воздухом

5.8. Цель постоянного творения молитвы Иисусовой – стяжание дара благодатной непрестанной молитвы

5.1. Происхождение молитвы Иисусовой и глубина ее содержания

В основание умной молитвы, развивающей громадную молитвенную энергию, энергию высокого молитвенного чувства, положена краткая молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» большинство подвижников «Добротолюбия» оставили в своих творениях учение об этой молитве. Особенно же потрудились в научении умной молитве, по словам святого Симеона Солунского, богоносный Лествичник, Диадох святый, епископ Фотики, Симеон Новый Богослов, аскет Никифор и многие другие[1]. Наилучше же написали о ней Духом водимые богоносные отцы наши Каллист, бывший патриарх Царствующего града, и сотрудник и сподвижник его преподобный Игнатий, в ста главах изложив о ней учение духовное, высокое и богомудрое[2].

Ценные сведения о происхождении этой умной, или Иисусовой, молитвы сообщают святые Каллист и Игнатий. Они утверждают, что слова, вошедшие в состав ее, ведут свое начало от первых и верховных апостолов Петра, Павла и Иоанна. Один из них говорит о том, что «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор.12:3); другой – что «всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, от Бога есть» (1Ин.4:2); а апостол Петр исповедал: «Ты – Христос, Сын Бога живаго!» (Мф.16:16). Наши же наставники, собрав воедино эти изречения, составили священную нашу молитву, нарекши ее столпом молитвы, и последующим за ними предали держать ее и хранить в том же виде[3].

Относительно добавления к этой молитве слов «помилуй мя» святые авторы говорят, что их приложили святые отцы для младенчествующих еще в деле добродетели, новоначальных и несовершенных. Ибо преуспевшие и совершенные о Христе каждым из сих воззваний одним «Господи Иисусе!»; «Иисусе Христе!»; «Христе, Сыне Божий!» или даже только возглашением «Иисусе!» довольны бывают, имея это как полное делание молитвы, и «чрез это одно исполняемы бывая неизреченной… сладости и радования»[4].

Кроме этих указаний на происхождение Иисусовой молитвы, упомянутые авторы приводят целый ряд ссылок на слово Божие, указывающих на великое значение призывания имени Иисуса Христа в жизни христианина. Ограничимся указанием здесь лишь некоторых из них.

Когда настало страдание Спасителя, Он сказал ученикам: «Если чего попросите у Отца во имя Мое, Я то сделаю» (Ин.14:14, 16:23–24). По воскресении Он говорил, что уверовавшие… «именем Моим будут изгонять бесов» (Мк.16:17). Апостол Павел писал, что «пред именем Иисуса преклонится всякое колено» (Флп.2:10). И в апостольских Деяниях написано, как апостол Петр говорил, что «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись, кроме имени Иисуса Христа Назорея» (Деян.4:10, 12)[5].

Существенным признаком умной молитвы является не самая формула[6], но ее краткость и глубина содержания.

Приведенная молитва носит название Иисусовой молитвы, так как содержит в себе призывание имени Иисуса Христа. В ее кратких словах заключается глубокий внутренний смысл. Здесь – и исповедание Иисуса Христа Сыном Божиим, смирение и сокрушение в своей греховности, и, вместе с этим, любовь к Богу, и надежда на Его помощь и помилование.

Святой Симеон Солунский характеризует молитву Иисусову следующим образом: «Она есть и молитва, и обет, и исповедание веры, – Духа Святого и божественных даров подательница, сердца очищение, бесов изгнание, Иисуса Христа вселение, духовных разумений и божественных помыслов источник, грехов отпущение, душ и телес врачевательница, божественного просвещения подательница, милости Божией кладезь, откровения Таин Божиих ходатаица, единая спасительница, яко имя Спасителя нашего Бога в себе носящая имя Иисуса Христа, Сына Божия»[7].

5.2. Краткость – необходимое условие умной молитвы

Разные подвижники творили разные молитвы. Например, святой Кассиан Римлянин постоянно творил краткую молитву: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися!..»[8]

Вообще же умной молитвой может быть всякая молитва, аналогичная приведенной по ее содержанию, а также удовлетворяющая условию краткости. У святых авторов есть объяснение того, почему такая молитва должна быть краткой или, как они говорят, однословной. Однословная молитва, по выражению святого Илии Екдика, есть узда неудержимому помыслу[9]. Святые Каллист и Игнатий приводят слова святого Иоанна Златоуста, который говорит, что «нужно запереться в себе, и править умом, и обуздывать его и всякий помысл… призыванием Господа нашего Иисуса Христа»[10].

Когда, таким образом, ум человека ограничивается краткою молитвою, тогда, «став неудерживаемым страстьми, будет он в состоянии восторгаться к Господу во время молитвы»[11]. Святой Симеон Богослов поясняет, что «кто молится немногословно, тот может сознавать, что говорит в молитве»[12].

Приведенные слова святых подвижников указывают на то, что лишь при помощи краткой, немногословной молитвы возможно удобнее и легче удержать мысль молящегося пред Богом и не дать ей рассеиваться и переходить с одного предмета на другой, до мирских и греховных включительно.

6.3. Формы и виды произношения молитвы Иисусовой

О самом произнесении молитвы Иисусовой святой Григорий Синаит передает, что из отцов одни говорили, что надо произносить полную молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», или «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», либо что надо говорить то полно, то сокращенно[13]. Это делается для того, чтобы «ум навык в сем делании и, приняв силу от Духа, стал бы крепко молиться в себе»[14].

Сам же святой Григорий учит так: начав творить молитву, «непрестанно взывай умно и душевно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!», пока утомишься. Утомившись же, переведи ум на вторую половину и говори: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!» Многократно проговорив сие воззвание, переходи опять на первую половину»[15]. Подобное разделение молитвы предлагается молящемуся для облегчения, чтобы однообразием слов он, еще не привыкнувший к этой молитве, не утомился бы и не заскучал.

Но, однако же, добавляет святой Григорий, «часто по лености не должен ты переменять сии воззвания; потому что как растения не укореняются, если часто их пересаживать, так и молитвенные движения в сердце, при частой перемене слов молитвенных»[16].

Аналогично с этим высказываются и святые Каллист и Игнатий, говоря о начинающих этот молитвенный подвиг, что им нужно молиться иногда всеми словами молитвы, а иногда частию их, внутрь сердца непрестанно. «Но, – добавляют они, – при сем не следует часто переменять речения молитвы, чтобы… ум… навсегда не остался неводруженным в себе и потому бесплодным»[17].

На вопрос о том, как следует произносить молитву – устами или только мысленно, умом, – святой Григорий Синаит отвечает: «Я же то и другое полагаю. Ибо иногда ум изнемогает произносить молитву сам по себе от уныния, иногда уста утомляются делать это. Потому обоими надо молиться: и устами, и умом»[18]. При этом следует иметь в виду, чтобы молитву произносить не громко, дабы этим не развлечься. «Тихо и без смятения, – говорит святой отец, – надо взывать к Господу, чтобы глас не расстроил внимания ума и не пресек молитвы[19]. Затем, когда ум навыкнет сему деланию, «тогда уже не будет нужды произносить молитву устно, да и невозможно, потому что достигший сего довольствуется вполне умным деланием молитвы и не имеет желания отставать от ней»[20].

5.4. Сведение ума в сердце при молитве Иисусовой

Для достижения высшей, духовной, молитвы, кроме частого повторения Иисусовой молитвы указанным образом, святыми подвижниками выработаны еще и другие правила. Так, святой Григорий говорит следующее: «С утра понудь ум свой сойти из головы в сердце и держи его в нем и непрестанно взывай умно и душевно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!»»[21] И еще: «Собери ум свой в сердце и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса»[22].

Об этом же говорят и многие другие подвижники. Святой Григорий Палама свое утверждение о том, что ум и все помыслы душевные должны быть в сердце, ибо оно есть «сокровенная храмина ума»[23], предваряет ссылкой на следующие слова преподобного Макария Великого: «Сердце правит всем органом и, когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные»[24]. Сам же святой Григорий говорит далее о необходимости «введения ума внутрь сердца, которое есть хранилище помыслов»[25].

Святой Каллист Тиликуда учит, что для умной (сердечной) молитвы необходимо «углубление ума в сердце»[26], ибо она есть молитва, «умом в сердце творимая»[27]. То же говорят о введении ума в сердце и святые Каллист и Игнатий и преподобный Никифор Уединенник, добавляя при этом, что «ум вводится в сердце вместе с вдыхаемым воздухом»[28].

5.5. Толкование слов Спасителя: «От сердца исходят помышления»

Рассматривая приведенные слова святых авторов о введении ума в сердце, возникает вопрос: что подразумевается ими под словом «ум»? Ответ на это находим у святого Григория Паламы: «Умом называется деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях»[29]. Иначе говоря, под умом подвижники разумели то, что принято называть сознанием. «Все согласны, – продолжает развивать свою мысль святой Григорий, – что ум внутрь нас есть, расходятся только в том, каким внутренним органом, как орудием, пользуется он. Ибо один водворяет его в мозгу, как в некоем акрополе (кремле); другие дают ему седалище в сердцевине сердца. С последним и мы согласны, поясняя только, что разумная сила наша в сердце не как в сосуде каком заключена, как нетелесная, и не вне его есть, как соединенная с ним, но есть в сердце, как в органе своем, как мы наверное это знаем, не от человеков сему научены быв, но от Самого Создателя человека, Который говорит в Евангелии: «Не входящее во уста сквернит человека, но исходящее из уст, то сквернит человека. От сердца бо исходят помышления» (Мф.15:11, 19)[30]. При этом святой Григорий высказывает характерную и оригинальную мысль: «Никто никогда не думал, чтобы ум обитал в ногтях или ресницах, в ноздрях или ланитах. Но… одни водворяют его в мозгу… другие… в сердцевине сердца»[31].

Итак, умом называется сила, производящая мысли и разумения, называемая в Писании еще и сердцем[32]. Сердце, по выражению святого Макария Великого, есть «первый плотской орган мыслительной силы»[33].

Из приведенных слов святых подвижников видно, что они разделяют в человеке два сознания. Под одним они разумеют обычное сознание нашего разума, мозговое сознание, исходный пункт которого полагают в голове, в мозгу. Другое же, высшее, сознание, по их учению, заключается в жизни сердца, согласное вышеприведенным словам Спасителя: «От сердца бо исходят помышления» (Мф.15:19).

5.6. Цель упражнения в умной молитве

Для того чтобы достигнуть успеха в умной молитве, надо вывести наше обычное рассудочное сознание из головы, отрешить его от всех мирских и греховных помышлений и водворить в сердце, где мысль, не развлекаемая ни памятью, ни привходящими со стороны впечатлениями, не будет рассеиваться, но лишь пламенно призывать имя Господа. Это будет способствовать отрешению сознания человека, по словам преподобного Нила, «от всех помышлений, исходящих из чувственных впечатлений или из памяти»[34]. Тогда-то имя Господа «вкоренится внутрь сердца»[35], и, по словам святого Златоуста, «поглотит сердце Господа, и Господь – сердце, и будут два сии едино»[36]. Вот идеал, к которому должен стремиться молящийся умной молитвой. При таких условиях ум, по утверждению святого Максима Исповедника, «умирая в действии совершеннейшей молитвы, отторгается от всех мирских помышлений. И если он не умирает такою смертию, то с Богом быть и жить с Ним не может»[37].

5.7. Сведение ума в сердце вместе с вдыхаемым воздухом

Самый процесс введения ума в сердце вместе с вдыхаемым воздухом подвижники описывают следующим образом. «Дыхание, – говорит преподобный Никифор Уединенник, – есть естественный путь к сердцу. Итак, собрав ум свой в себе, введи его в путь дыхания, коим воздух доходит до сердца, и вместе с сим вдыхаемым воздухом понудь его сойти в сердце и там остаться. Приучи же его, брате, не скоро оттуда выходить, ибо вначале он очень скучает в этом внутреннем заключении и тесноте, когда же привыкнет, то не любит, наоборот, кружиться вовне, потому что ему там не невесело и не нерадостно»[38]. Когда ко ум (сознание) привыкнет уединяться в сердце, то тогда, по словам того же автора, он «исполняется неизреченной сладости и веселия. Тогда видится ему, как воистину Царствие Небесное внутрь нас есть, которое теперь, узревая в себе и чистою молитвою ища, да пребудет и укрепится в нем, он все внешнее считает не стоящим внимания и нисколько не привлекательным»[39]. Этот прием или «делание», по словам преподобного Никифора, а также и святых Каллиста и Игнатия, скорее всего, приводит к цели и «научает тому, чего другим путем не узнать никогда»[40].

Приготовившись указанным образом и сосредоточивши свой ум (сознание) в сердце, человек не должен оставаться праздным, но ему следует непрестанно творить молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» и никогда не умолкать[41]. «Ибо, – поясняет преподобный Никифор, – содержа ум немечтательным, делает его неуловимым и неприкосновенным для прилогов вражеских и каждодневно все более и более вводит в любовь и вожделение Бога»[42].

Но так как это вхождение в область сердца не легко и не скоро достигается, то святые подвижники рекомендуют другие, аналогичные приведенным, вспомогательные приемы. Преподобный Никифор говорит, что если по указанному им способу не достигается желаемый результат, то «сделай так, как я еще тебе скажу, и с Божиею помощью найдешь искомое»[43]. «Ведомо тебе, – разъясняет он, – что словесство (говорение) всякого человека находится в персях его. Ибо внутри персей, когда молчат уста наши, говорим мы и совещаемся с собою[44], и молитвы творим, и псалмопение совершаем… Итак, этому словесству[45], изгнав из него всякий помысл (ибо сможешь, если захочешь), дай сию молитовку: „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!“ – и понудь его вместо всякого другого помышления это одно всегда вопиять там внутри. Если будешь такое делание держать неопустительно со всем вниманием, то откроется тебе чрез сие по времени и сердечный вход…[46] без всякого сомнения, как это сами мы опытом познали»[47].

В приведенном приеме центр тяжести, как и в предыдущем, заключается в сосредоточении своего сознания со вниманием внутри себя, «в персях», в сердце, чтобы не дать рассеиваться мыслям и тем самым не помешать уму углублению в молитву.

На вопрос, почему именно делание имеет такое значение при творении умной молитвы, святой Григорий Палама приводит следующее объяснение: «Так как у тех, кои недавно вступили в подвиг сей, ум, и будучи собираем внутрь, часто отскакивает во вне, и им должно также тотчас опять возвращать его внутрь, а он у ненавыкших еще сему делу ускользает, или крайне подвижный и трудно удерживаемый вниманием в созерцании единого, то некоторые советуют воздерживаться от частого дыхания и несколько сдерживать его, чтобы вместе с дыханием и ум удерживать в себе, пока, с Божиею помощью, чрез навыкновение в сем, приучив ум не отходить на окружающее и не смешиваться с тем, сделать его сильным к сосредоточению на едином»[48]. Значит, задерживая дыхание, молящийся тем самым способствует собранию своего ума с посторонних вещей и сосредоточению его в себе самом.

Но, однако, как видно из дальнейших слов святого Григория, это задерживание дыхания, имеющее большое значение в деле умной молитвы, не есть что-либо неестественное. «Сдерживание дыхания, – говорит он, – как всякий видеть может, следует и само собою за вниманием ума (или сопровождает его); потому что при усиленном размышлении о чем-либо дух сей (дыхание) не спешно входит и выходит»[49]. Действительно, наблюдая в повседневной жизни людей и самих себя во время сильных переживаний – радости или скорби, – приходится замечать невольное сжатие гортани, причем дыхание незаметным образом задерживается в горле. Епископ Феофан в своих «Письмах о христианской жизни», говоря о подобной задержке дыхания, напоминает, что, «когда в скорби умоляем о помощи, речь идет из стесненной гортани и с дыханием сдерживаемым»[50].

Ввиду изложенного обстоятельства стеснение дыхания или его задержка является внешним способом для скорейшего достижения успеха в подвиге умной молитвы.

Есть и еще другие искусственные приемы, употребляемые при умной молитве, но они опущены епископом Феофаном при редактировании им «Добротолюбия», так как применение их требует руководства опытных учителей-старцев. Без руководителя же появляется опасность, что начинающий молитвенный подвиг может пойти по ложному пути. Вместо сосредоточения и усиления религиозного чувства в сердце он, путем искусственных приемов, достигнет лишь усиления мозговой мысли (воображения) и, полагая все дела во внешности, уклонится от истинной молитвы. А это сведет к нулю все его духовное приобретение в этом направлении. В примечании к упомянутым приемам епископ Феофан говорит, что они «иных соблазняют и отбивают от дела, а у других покривляют самое делание»[51].

Между тем эти приемы не являются чем-то необходимым и крайне существенным. Они суть лишь обстановка, приспособление внешнего к внутреннему – не бесполезное, но вместе с тем это не есть главное в подвиге молитвы, не есть существо дела[52].

Главное же во всем делании умной молитвы – это сосредоточение ума (сознания) в себе самом путем заключения его при помощи дыхания внутри сердца, как говорят об этом святой Григорий Палама[53] и другие подвижники. Ибо «когда кто пребудет в сей собранности ума и в таком его простертии к Богу, тогда, сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизреченное, вкушает будущего века и духовным чувством познает, сколь благ Господь, как и псалмопевец говорит: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс.33:9)»[54].

О результате этих приемов с дыханием говорят и святые Каллист и Игнатий: «Надлежит ведать, что когда приучим мы ум свой вместе со вдохом воздуха входить внутрь, тогда опытно познаем, что ум, приступая к схождению внутрь, лишь только начнет сие, как отвергает всякий помысл и делается единичным и голым и никакою другою памятию не занятым, как призыванием Господа нашего Иисуса Христа; напротив же, оттуда исходя и на внешнее обращаясь, тотчас развлекается многообразными памятями»[55]. Святой Каллист Тиликуда об этом же так пишет: «Из какого же места сердца источается слеза, там да мыслится и зрится помысл твой, склоняясь внутрь тебя путем дыхания во время молитвы, и там да пребывает сколько можно. Ибо это крайне благотворно – производит частые и обильные слезы, пресекает пленение ума, водворяет мир мысленный, дает ход молитве и содействует обретению молитвы сердечной, благодатию Животворящего Духа, во Христе Иисусе, Господе нашем»[56].

Суммируя сказанное о назначении приемов при умной молитве, упомянутые авторы замечают, что все это «не другого ради чего святыми отцами придумано, как только ради того, что это содействует к собранию мыслей и возвращению ума от обычного ему парения к себе самому и сосредоточению его внимания»[57]. Это сосредоточение ума внутри себя святой Григорий Палама сравнивает с входом в клеть свою (и затворением двери ея), как об этом учит Иисус Христос[58] (и уподобляет святым ангелам молящегося таким образом): «Когда ты входишь в клеть свою и затворяешь дверь, т. е. когда ум твой не влается (не скитается – «Игум.В.») туда и сюда, но входит внутрь сердца твоего, и чувства твои ограждены от вещей мира сего, и ты таким образом всегда молишься, тогда ты бываешь подобен святым ангелам, и Отец твой, видящий тайную молитву твою, которую приносишь ты Ему в сокровенности сердца своего, воздаст тебе яве великими духовными дарами»[59].

Итак, человек молящийся сосредоточенно в сердце своем, достигает великих дарований, из коих первым является ощущение особого чувства, именуемого подвижниками теплотою сердечною. Выше было сказано о том, какое значение придают святые подвижники этому благодатному признаку во время умной молитвы.

Чтобы закончить обзор вспомогательных приемов, употребляемых при умной молитве для создания соответствующей обстановки и приводящих к благим результатам, следует отметить еще совет святых подвижников о совершении молитвы в комнате «безмолвной и несветлой» (это рекомендуют святые Каллист и Игнатий[60] и другие подвижники).

Советуя применять указанные приемы, святые отцы, однако же, предупреждают, что достижение высших дарований, получаемых при молитвенном подвиге, является делом не одних этих приемов, но, главным образом, благодати Божественной. «Подвиг умной молитвы, говорят они, успешно совершается умом, содействием Божественной благодати»[61], «при сердечном чистом и непарительном призывании Господа нашего Иисуса Христа, а не одним этим естественным приемом схождения в сердце путем дыхания или этим уединением в безмолвном и несветлом месте»[62].

Творить краткую умную молитву следует как можно чаще, причем одним из главных условий при этом является чувство смирения и благоговения пред Богом, без чего молитва будет бесплодна и даже во вред творящему ее.

Святые Каллист и Игнатий приводят слова святого Иоанна Златоуста, в которых он говорит: «С сердцем сокрушенным и смиренным и с утра до вечера вопийти [ко Господу], а если можно, то и всю ночь: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», и понуждайте ум свой на это дело до самой смерти»[63]. При этом, как говорит блаженный Диадох, требуется, чтобы молитва («Господи Иисусе Христе» и проч.), «умом в себе утесняющая, непрестанно была изрекаема в сокровенностях его так, чтобы при этом он не уклонялся ни в какие сторонние мечтания»[64].

5.8. Цель постоянного творения молитвы Иисусовой – стяжание дара благодатной непрестанной молитвы

Умная молитва, со вниманием и смирением произносимая, должна из частой молитвы перейти в непрестанную, путем постоянного в ней упражнения. По учению святого Симеона, архиепископа Солунского, она должна быть всегда возглашаема и умом, и «языком, и стоя, и ходя, и сидя, и склоняясь на ложе, и говоря что-либо, и делая», и человек всегда пусть понуждает себя к тому[65].

Отсюда видно, что умная молитва должна охватывать весь круг жизни человека. Каждый его шаг должен сопровождаться молитвой. «Всякое движение жизни человека должно быть непрестанной молитвой»[66], – говорит святой Кассиан Римлянин. Но так как непрестанную молитву очень трудно осуществить в жизни, особенно для людей, живущих не в монастырях, то святой Симеон, архиепископ Солунский, имея в виду немощь человеческую, предлагает каждому вначале хотя бы определенное время назначить и всегда иметь правилом творить эту молитву[67]. Стараться совершать ее непрестанно должны все без исключения – «и освященного чина лица, и монашествующие, и миряне; монашествующие как к тому уже и призванные и неотложный долг имеющие… лица священного сана да радеют о сем деле, как о проповеди, как о священнодействии, как о проявлении любви своей ко Христу Господу; миряне да блюдут сию молитву как печать и знамение веры своей, как охрану, освящение и отгнание искушений»[68].

Вообще же «молитва к Богу и богохваление должно быть делом всякой разумной твари немолчным и непрестающим»[69], по словам того же святого отца. Призыв к непрестанной молитве находим и у святых аввы Евагрия[70], аввы Исаии[71], Григория Синаита[72], Исаака Сирианина³⁵⁵ и у святого Иоанна Лествичника, говорящих, что для подвижника оставление или пресечение молитвы есть уже падение[73]. Подобные призывы встречаются и у остальных подвижников.

Путь к осуществлению непрестанной молитвы указывает святой Кассиан Римлянин, говоря, что «только тот, чей ум, отрекшись от уз всех страстей, глубоко умиротворится и чье сердце всем стремлением наикрепчайше прилепится к Богу, как верховному благу, может в совершенстве исполнить апостольскую заповедь: «непрестанно молитеся» (1Сол.5:17)[74].

В этом же смысле высказывается и святой Каллист Тиликуда, свидетельствующий, что для достижения дара непрестанной умной молитвы «надо всячески стараться страх Божий иметь пред очами своими, с памятью Иисусовою внутрь сердца, а не как-нибудь вне, дабы оно сим образом удобно отревало не только нечистые и страстные, но и всякие вообще сторонние помышления»[75]. Свою мысль он заключает словами: «…непрестанная молитва, которая едино есть с любовию к Господу»[76].

Таким образом, стремление к Богу, непрестанная память о Нем[77] являются непременным условием для достижения положительных результатов в деле непрестанной молитвы.

Начавший подвиг умной молитвы должен прилагать все усилия, всю ревность и, по словам святых Каллиста и Игнатия, «не так… вести себя, чтоб иногда молиться, а иногда нет, но всегда должно упражняться в молитве с блюдением ума»[78]. Поэтому во время занятий, например рукоделием, ум не должен оставаться праздным, но, по словам святого Антония Великого, следует и в то время творить постоянную молитву[79]. Эта молитва должна сопутствовать человеку и в храме. «Вслушивайтесь в псалмопение и бодренно следите за чтением… на богослужении… при этом не забывайте внутренно в трезвении[80] совершать молитву, дабы, быв зримы чистыми Чистым, – поясняет святой Феодор Студит, – освещенными паче, а не помраченными выйти из храма»[81]. Этот же святой отец, как и святой Феолипт³⁶⁵, научает совершать молитву не только в определенное время или часы отдыха, но и во время обычных работ, где бы человек ни находился[82].

Насколько важна непрестанная молитва, показывают слова святого Феолипта: «Под предлогом немощи не оставляй молитвы даже на один какой день, пока есть в тебе дыхание, слыша слова апостольские: «Егда немощствую, тогда силен есмь» (2Кор.12:10). Действуя так, большую получишь пользу; и молитва скоро восставит тебя при действии благодати, ибо, где утешение Духа, там немощь и уныние не постоят»[83]. Таким образом, человек не должен оставлять молитвы ни при каких обстоятельствах жизни и ни под каким предлогом. По выражению святого Симеона Нового Богослова, «о Боге больше и чаще памятовать должно, чем дышать»[84].

Конечно, для начинающего молитвенный подвиг и не испытавшего еще тех величайших даров, какие дает молитва, все это может показаться трудновыполнимым или даже и совсем недостижимым. К думающим таким образом и вообще ко всем колеблющимся вступить на указанный путь подвига умной молитвы обращает свою речь святой Григорий Палама: «Умоляю вас и я вместе со святым Златоустом, спасения ради душ ваших не нерадите о деле умной молитвы… Сначала это может показаться вам очень трудным, но будьте уверены, как бы от лица Вседержителя Бога, что самое сие имя Господа нашего Иисуса Христа, непрестанно вами призываемое, поможет вам преодолеть все затруднения, а с продолжением времени вы навыкнете сему деланию и вкусите, сколь сладко имя Господне. Тогда опытно познаете, что дело сие не только не невозможно и не трудно, но и возможно и легко»[85]. Ободрив таким образом нерешительных на основании своего собственного опыта, святой Григорий приводит в пример апостола Павла, заповедавшего непрестанно молиться[86]. «Святой апостол Павел, – говорит он, – знавший лучше нас великое благо, какое доставит сия молитва, заповедал нам непрестанно молиться. Не стал бы он обязывать нас к сему, если б это было крайне трудно и невозможно, зная наперед, что в таком случае мы, не имея возможности исполнить то, неизбежно оказались бы ослушниками его и преступниками заповеди его и чрез то делались достойными осуждения и наказания. А это не могло быть в намерении апостола»[87].

По словам святого Григория, возможность исполнения этой заповеди для человека открывается и из самого способа умной молитвы. «Поимейте же во внимании, – говорит он, – и способ молитвы, как возможно непрестанно молиться, именно: молиться умом. А это мы всегда можем делать, – поясняет он, – если захотим. Ибо и когда сидим за рукоделием, и когда ходим, и когда пищу принимаем, и когда пьем, всегда умом можем молиться и творить умную молитву, благоугодную Богу, молитву истинную»[88]. Так как человек является существом духовно-телесным и соединяет в себе одновременно внешнего и внутреннего человека, то поэтому святой Григорий и призывает: «Телом будем работать, а душой молиться. Внешний наш человек пусть исполняет свои телесные дела, а внутренний весь пусть будет посвящен на служение Богу и никогда не отстает от этого духовного дела умной молитвы, как заповедует нам и Богочеловек Иисус…[89]»[90].

Заключим приведенные изречения словами преподобного Никиты Стифата и святого Максима Исповедника, которыми они определяют непрестанную молитву. «Твердо ведай, – говорит преподобный Никита, – что непрестанная молитва та есть, которая не отходит от души ни днем ни ночью и которая состоит не в воздеянии рук, не в положении тела молитвенном и не в возглашении молитв языком, чтоб можно было ее видеть телесными очами, но состоит в умном делании с памятованием о Боге при постоянном умилении… Можно пребывать всегда в молитве, – продолжает преподобный Никита, – если помыслы свои держать собранными под владычеством ума в мире и благоговеинстве полном, в глубины Божии проникая и ища вкусить оттуда истекающую сладчайшую струю созерцания»[91]. Аналогично с этим высказывается и святой Максим. «Непрестанно молиться, – говорит он, – значит содержать ум прилепленным к Богу с великим благоговением и теплым желанием пребывать в уповании на Него и о Нем дерзать во всем – в делах и приключениях»[92].

Много и еще можно было бы привести изречений и выдержек из творений святых подвижников, которые одинаково с приведенными характеризуют умную непрестанную молитву и в которых они убедительно призывают христианина осуществить в своей жизни эту молитву. Главное побуждение к этому заключается в тех результатах, к которым приходят молящиеся, с одной стороны, и нерадивые – с другой. Непрестанная молитва важна и необходима потому, что без нее, по словам святого Исаака, «к Богу приблизиться не можешь»[93], и «когда кто сподобится непрестанной молитвы… то это будет означать, что он восшел на самый верх всех добродетелей и сделался уже жилищем Святого Духа. Тому же, кто не принял несомненно сей благодати Утешителя, невозможно с отрадою держать пребывание сей молитвы в сердце. Почему и говорится, что, когда Дух Святой вселится в ком из людей, тогда не престает он от молитвы, ибо тогда Сам Дух молится в нем непрестанно[94]»[95].

Теперь мы подошли к тому высшему духовному состоянию, к которому приводит и в которое переходит непрестанно творимая умная молитва. Это есть третий, высший, вид духовной молитвы, описываемый подвижниками как состояние непрерывно длящейся духовной молитвы.

[1] Т. 5. С. 443.

[2] Т. 5. С. 443–444.

[3] Т. 5. С. 372–373.

[4] Т. 5. С. 373–374.

[5] Т. 5. С. 312–313.

[6] Т. 5. С. 443.

[7] Т. 5. С. 444–445

[8] Т. 2. С. 140.

[9][9] Т. 3. С. 435.

[10] Т. 5. С. 370.

[11]Т. 3. С. 436. Ср.: Т. 5. С. 170 (св. Феолипт, митр. Филадельфийский).

[12] Т. 5. С. 58.

[13] Т. 5. С. 217.

[14] Там же.

[15] Т. 5. С. 227–228.

[16] Т. 5. С. 228.

[17] Т. 5. С. 374–375.

[18] Т. 5. С. 217.

[19]Там же.

[20] Там же.

[21]Т. 5. С. 227–228.

[22] Т. 5. С. 216.

[23]Т. 5. С. 292.

[24] Там же.

[25] Там же.

[26] Т. 5. С. 433.

[27] Там же.

[28] Т. 5. С. 335; 249–250.

[29] Т. 5. С. 301.

[30] Т. 5. С. 292.

[31] Там же.

[32] Т. 5. С. 301.

[33] Т. 5. С. 292.

[34] Т. 2. С. 214.

[35] Т. 5. С. 337 (свв. Каллист и Игнатий).

[36] Т. 5. С. 337. Ср.: Там же. С. 370.

[37] Т. 3. С. 189.

[38] Т. 5. С. 249–250.

[39] Т. 5. С. 250.

[40] Т. 5. С. 250. Ср.: С. 335.

[41] Там же.

[42] Там же.

[43] Там же.

[44] Ср.: «От сердца бо исходят помышления» (Мф.15:19) – Т. 5. С. 292.

[45] Т. е. способности размышлять и чувствовать в сердце.

[46] Действие умной молитвы в сердце.

[47] Т. 5. С. 250–251.

[48] Т. 5. С. 295.

[49] Т. 5 С. 295.

[50] Свт. Феофан Затворник. Письма о христианской жизни. М., 1870. С. 47–48.

[51] Т. 5. С. 469. Примечание.

[52] Там же.

[53] Т. 5. С. 294.

[54] Т. 5. С. 301.

[55] Т. 5. С. 336.

[56] Т. 5. С. 432.

[57] Т. 5. С. 338.

[58] См.: (Мф.6:6).

[59] Т. 5. С. 481–482.

[60] Т. 5. С. 339.

[61] Ср.: Т. 5. С. 469–470 (примеч. еп. Феофана).

[62] Т. 5. С. 388 (свв. Каллист и Игнатий).

[63] Т. 5. С. 370.

[64] Т. 3. С. 38. Ср.: Т. 5. С. 371 и 379.

[65] Т. 5. С. 445.

[66] Т. 2. С. 139.

[67] Т. 5. С. 445.

[68] Т. 5. С. 445–446.

[69] Т. 5. С. 441.

[70] Т. 1. С. 606.

[71] Т. 1. С. 281. Ср.: Т. 5. С. 445.

[72] Т. 5. С. 231.

[73] Т. 2. С. 671.

[74] Т. 5. С. 433–434.

[75] Т. 5. С. 433.

[76] Т. 2. С. 140–141.

[77] Т. 5. С. 379.

[78] См.: Т. 1. С. 97.

[79] Внимательно, неразвлеченно.

[80] Т. 4. С. 42.

[81] Т. 5. С. 173.

[82] Т. 4. С. 43

[83] Т. 5. С. 178.

[84] Т. 5. С. 345.

[85] Т. 5. С. 479–480.

[86] См.: (1Сол.5:17).

[87] Т. 5. С. 480.

[88] Т. 5. С. 480.

[89] См.: (Мф.6:6).

[90] Т. 5. С. 480.

[91] Т. 5. С. 134.

[92] Т. 3. С. 146.

[93] Т. 5. С. 345.

[94] См.: (Рим.8:26).

[95] Т. 5. С. 359.