Краткое надписание псалма сего: В конец, о Идифуме, псалом Асафу, говорит только о том, что он не принадлежит Давиду, но оно не дает понятия ни о случае к написанию, ни о времени написания сего псалма. Для того, чтобы яснее уразуметь смысл сего надписания, нужно обратиться к переводу с еврейского, в котором оно читается так: «Начальнику хора Идифумова. Псалом Асафа». Из сего чтения ясно, что псалом этот составлен Асафом и передан для хорового исполнения Идифуму, начальнику одного из певческо-музыкальных хоров при Иерусалимском храме (2Пар.35:15). О том же, кто был Асаф, см. в объяснении надписания псалма 74.
В этом (76) псалме изображена глубокая, почти безутешная скорбь псалмопевца по случаю бедственного угнетенного состояния его соотечественников, которым, казалось, угрожала опасность навсегда лишиться милости и благоволения Божия. Нередко, говорит он, обращался я с молитвою к Богу, и Он внимал мне. Особенно во время бедствий, случалось, ночью я воздевал пред Ним руки, и это было не напрасно. Иногда же душа моя оставалась безутешною; но тогда еще более я вспоминал о Боге, о великих делах Его, и это доставляло мне утешение (возвеселихся). Но когда, после того я снова предавался горестным размышлениям о печальном положении народа моего, то опять изнемогал душою и проявлялось во мне малодушие (ст. 2–4). Погруженный в немое смущение, я не мог успокоиться и в ночное время: не только днем, но и ночью я предавался размышлениям о временах прошедших, меня тяготили мысли, почему Бог, в древние времена благоволивший к народу своему, теперь как будто совсем отринул его и не хочет оказать ему никакой милости, – как будто навсегда прекратились Его щедроты и милости (ст. 5–10). И вот, когда такие удручающие меня мысли и чувства достигли высшей степени, – я вдруг как будто прозрел, так что не мог удержаться, чтобы не выразить своих радостных чувств по случаю происшедшей во мне перемены. Я тогда уразумел, что вседержавная десница Всевышняго допустила подвергнуть народ наш таким бедствиям, – не с тем, чтобы навсегда отвергнуть его, но чтобы на притеснителях его показать Свою спасающую силу, как некогда Господь Бог сделал это при исходе евреев из Египта (ст. 11–16). И когда я пришел к такой мысли и уверенности, – продолжает псалмопевец, то чаще и глубже стал вдумываться в значение великих дел Божиих, бывших в древние времена, – все больше размышлять о страшных чудесах Божиих и о всех премудрых планах Его по отношению к израильскому народу. Я припоминал и сильный шум волн морских, представлял и страшную грозу во время лившегося из облака дождя, и от молний, пробегавших по всей вселенной, и от громовых стрел, и от сильных землетрясений. Небеса и земля, и море – все свидетельствовало о Тебе, Боже: во всем видны пути Твои. Особенно же уразумел я путь спасения, который уготовал Ты, Господи, народу Своему, чрез Святого Своего (во Святем путь Твой – ст. 14), Господа нашего Иисуса Христа (ст. 17–21).
Таково содержание настоящего псалма, который, как видно из надписания его, назначен для исполнения при общественном богослужении, в храме. Значит, храм, при составлении и назначении псалма сего, еще существовал и, вместе с тем, продолжало совершаться в нем законное богослужение, со священным пением и музыкой, по установлению Давида и Асафа пророка (2Пар.29:25–30, 35:15). По сим соображениям можно полагать с достаточной вероятностью, что изображенное в этом псалме бедственное положение Израиля есть то самое, которым Господь угрожал иудеям при нечестивом царе Манассии (4Цар.21:13–14), и что оно относится к тому периоду, который справедливо можно назвать периодом постепенного падения царства Иудейского. Это подтверждается отчасти и сходством некоторых изречений псалма сего (ст. 17–20) с песнию пророка Аввакума (Авв.3:10–13), который выступил на свое пророческое служение вскоре после царствования Манассии.
Ст. 1 составляет вышеобъясненное надписание сего псалма.
Пс.76:2–3 Гласом моим ко Господу воззвах, гласом моим к Богу, и внят ми. В день скорби моея Бога взысках рукама моима, нощию пред Ним, и не прельщен бых: отвержеся утешитися душа моя.
Желая выразить свои скорбные чувства по случаю испытываемого народом его бедственного положения, псалмопевец говорит, что он по случаю тяжкой скорби своей не мог удержаться от громких воплей, но эти вопли были обращены не к человеку и не в пустое пространство изливались, как это бывает иногда у людей малодушных и маловерных, но были обращены с усердною молитвою к Господу Богу. И этот молитвенный вопль, этот глас скорбящей души не был напрасен: Господь слышал его и внимал мне, говорит он, и внят ми. И не только днем, продолжает он, но и ночью я искал Бога, простирал к Нему руки, и я не был обманут, не прельщен бых, т.е. в непрестанной молитве к Богу и уповании на Него я находил некоторый покой душе моей, когда она уже не могла найти никакого утешения среди людей: отвержеся утешитися душа моя.
Пс.76:4–5 Помянух Бога и возвеселихся, поглумляхся, и малодушествоваше дух мой. Предваристе стражбы очи мои: смятохся и не глаголах.
Поглумляхся, или – глумляхся (в ст. 7, от слова «глумитися» значит: «пустословить, насмехаться», и – в более серьезном значении – «беседовать, размышлять, толковать») здесь значит: «размышлял, говоря сам с собою». Стражба – то же, что «стража нощная» (Пс. 89:5), т.е. время ночи, определяемое переменою стражи (см. Лк. 12:38). Слово возвеселихся с еврейского переведено: «трепещу». И потому в изречениях стиха 4 по связи с предыдущим открывается для нас такой смысл: в те минуты, когда душа псалмопевца не видела никакого утешения от людей, для него достаточно было вспомнить о Боге, как дух его приходил в радостный трепет, и он уже испытывал веселие сердца (возвеселихся). В таком трепетном состоянии он предавался долгим и глубоким размышлениям о судьбах Божиих, и на него снова нападали тоска и уныние, он упадал духом (малодушествоваше) и оттого впадал в такое смущенное и тревожное состояние духа, что не мог успокоиться ночным сном, целые ночи проводил без сна, так что очи его предупреждали ночныя стражбы (ст. 5), и он уже не мог произносить, как прежде, молитвенных воплей (и не глаголах). Тот же самый псалмопевец, который выше (ст. 2) сказал: гласом моим ко Господу воззвах, – теперь говорит: смятохся и не глаголах. Так это и бывает не только с богодухновенными певцами и пророками, но и со всеми вообще благочестивыми людьми, которых постигает глубокая скорбь. Они или пребывают в непрестанной усердной молитве, или отдаются всецело молитвенному глубокому размышлению и безмолвному внутреннему созерцанию.
Пс.76:6–7 Помыслих дни первыя, и лета верная помянух, и поучахся: нощию сердцем моим глумляхся, и тужаше дух мой.
При размышлении о судьбах Божиих в истории народов вообще и в жизни каждого отдельного человека, я привел себе на мысль, говорит псалмопевец, и первые дни из истории еврейского народа, дни Моисея и Иисуса Навина, вспомнил и о временах древних прошедших веков (лета вечная), – о временах Авраама, Исаака и Иакова, патриархов избранного народа, и извлек из всех этих воспоминаний достаточно материала для поучения и размышления. Наилучшим для размышлений временем избрал ночную тишину, когда ни слух ничем не развлекается, ни взор никакими сторонними предметами не отвлекается, а тот и другой сосредоточиваются на размышлении о том предмете, каким озабочено сердце, не развлекаемое ничем внешним. «Я беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает» (по пер. с евр.). В объяснение сих слов блж. Феодорит говорит: «Рассуждая ночью сам с собою, доведывался я, почему столько промышлял Бог о наших предках, и презирает нас злостраждущих?» [6, с. 364].
Пс.76:8–10 Еда во веки отринет Господь и не приложит благоволити паки? Или до конца милость Свою отсечет, сконча глагол от рода в род? Еда забудет ущедрити Бог? Или удержит во гневе Своем щедроты Своя?
Отдавшись ночным уединенным размышлениям, псалмопевец задает себе такие вопросы: Господь Бог, всеблагий и многомилостивый, Который в прежние времена с любовью и благоволением, как нежный и попечительный отец, относился к народу Своему, ужели навсегда (еда во веки) отринул сей народ и не будет более оказывать ему Своего благоволения! Правда, что народ сей своими грехами, своими частыми отпадениями от веры в Бога в идольское нечестие и участием в идольских мерзостях безмерно прогневлял Бога; но Господь Бог долготерпелив и многомилостив, по существу Своему, и, как неизменный в существе Своем, ужели на сей раз Он допустит изменение, и Свои милости к народу Своему до конца отсечет, прекратит навсегда? Неужели Тот, Который «помнит завет Свой» с народом, – «слово, которое заповедал в тысячу родов, которое завещал Аврааму и с клятвою подтвердил Исааку, и поставил то Иакову в закон и Израилю в завет вечный» (Пс. 104:8–10), неужели это слово Его пресеклось, сконча глагол от рода в род? Правда, Господь и в древние времена угрожал гневом Своим нарушителям завета Своего и отступникам от Него (Втор. 6:15, 7:1–4 и др.), и люди многократно наводили на себя праведный гнев Его и были жестоко Им наказываемы (см. напр., Числ.25:3–4, 11:1–2 и др.); но милость Свою Господь не отнимал навсегда, и глагол Его к народу, чрез пророков и других избранников Его, не прекращался. А ныне мы не видим уже ни милости Божией, ни щедрот Его: один только праведный гнев, за наши грехи и нечестие, преследует нас в лице многочисленных врагов наших. Неужели Бог забыл миловать! Неужели во гневе затворил щедроты Свои?
Пс.76:11 И рех: ныне начах (разумети – дополнено в «Учебной Псалтири», на поле), сия измена десницы Вышняго.
После долгих и глубоких размышлений псалмопевца непонятные и неразрешимые для него вопросы стали как бы проясняться: он начал уразумевать и правильно оценивать бедственное состояние народа, которое, как наказание Божие, было следствием его глубокого нравственного падения и совершенного отпадения от Бога, заслуживающего такого наказания. В таких размышлениях я сказал сам в себе, говорит псалмопевец: «и рех: теперь я начал разуметь: есть изменение десницы Всевышняго». Переведя такими словами изречения 11-го стиха, преосвящ. Порфирий делает такое примечание к своему переводу: «Псалмопевец по внезапному вдохновению свыше уразумел, что Бог помилует и спасет нас чрез Святого Своего, Господа Иисуса Христа». О сем Святом он говорит ниже (ст. 14).
Пс.76:12–13 Помянух дела Господня: яко помяну от начала чудеса Твоя, и поучуся во всех делех Твоих, и в начинаниих Твоих поглумлюся.
Хотя и прежде, как бы так говорит псалмопевец, немало размышлял я о событиях и делах времен давно минувших (ст. 6), но особенную пользу от тех размышлений получил я тогда, когда, уразумев изменение десницы Вышняго (которая, по словам блж. Феодорита, из подававшей обыкновенно благо, ныне как бы изменилась и стала наказывать [6, с. 364]), стал вспоминать дела Господня. Тогда, о Боже! Как только припомню от начала чудеса Твои и вдумаюсь во все дела Твои и о начинаниях Твоих размыслю!.. Тут на мгновение прерывается вдохновенная речь псалмопевца, который как бы затрудняется, какими словами достойнее выразить величие дел Божиих. И потом сейчас же продолжает:
Пс.76:14–16 Боже, во святем путь Твой: кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса: сказал еси в людех силу Твою, избавил еси мышцею Твоею люди Твоя, сыны Иаковли и Иосифовы.
Путем Божиим псалмопевец называет здесь действия Промысла Божия, какие проявляются в жизни людей и целых народов, в жизни видимой природы и вообще в целом видимом мире. Этот путь Божий есть также свят, как Сам Бог Свят. Но т.к. Господь Бог непостижим в существе Своем, то непостижимы и неисследованы и дела Его, святы и непостижимы и все пути Его. Размышляя о сих путях Божиих и удивляясь непостижимости их, псалмопевец в радости сердца и с благоговейною покорностью восклицает: Боже! Свят путь Твой, Кто Бог так великий, как Бог наш! В последнем изречении нужно видеть не сравнение Господа Бога с ложными божествами язычников, а некоторое, хотя не прямое, порицание безумцев мира, которые как бы не довольствуясь единым Богом, славою Которого наполнены небо и земля (Пс. 112:4; Ис. 6:3), выдумывают себе иных, ничтожных богов. Пораженный этой славой и нудясь величию дел Божиих, богодухновенный певец продолжает: Ты Бог, творящий чудеса; Ты проявил могущество Свое среди народов; Ты избавил силою (мышцею) Твоею народ Твой, потомков Иакова и Иосифа. Иаков (он же Израиль) считается родоначальником израильского народа, а Иосиф был один из двенадцати сынов его, ставших главами 12-ти колен сего народа, в числе коих колена Ефремово и Манассиино назывались именами двух сынов Иосифа – Ефрема и Манассии. Словами: Ты избавил мышцею Твоею сыны Иаковли и Иосифовы – псалмопевец упоминает об освобождении народа израильского от рабства египетского и чудесном изведении его из Египта.
Пс.76:17 Видеша Тя воды, Боже, видеша Тя воды и убояшася: смятошася бездны.
Упомянув об избавлении евреев от рабства египетского, псалмопевец говорит далее о тех чудесах, какие сотворил Бог при изведении народа еврейского из Египта. И прежде всего говорит о том чуде, какое произвел Бог в водах Чермного моря; причем, олицетворяя эти воды, приписывает им свойства одушевленных тварей. Получив повеление Творца, говорит он, воды увидели Самого Бога, повиновались Ему, выразили покорность Его силе и власти – убоялись; и не только на поверхности, но и в самой глубине, до самого дна моря произошло возмущение вод – смятошася, т.е. вострепетали бездны. Придавая изречениям сего стиха пророческий смысл, некоторые отцы Церкви видят в них указания на события из жизни Иисуса Христа, именно: увидели Господа Иисуса Христа воды Иордана и убоялись, когда Он восшел в них для того, чтобы креститься, на что мы имеем указание и в чине великого освящения воды на праздник Богоявления. А по словам св. Афанасия Александрийского, убоялись воды, когда Христос запретил морю, и оно укротилось, и настала великая тишина [3, с. 260].
Пс.76:18–19 Множество шума вод: глас даша облацы, ибо стрелы Твоя преходят. Глас грома Твоего в колеси, осветиша молния Твоя вселенную: подвижеся и трепетна бысть земля.
Когда Господь Бог, избавляя израильтян от порабощения египтян, возгремел над водами многими, тогда не только воды Чермного моря и реки Иордана убоялись и вострепетали бездны, но и произошел сильный шум от вод, которые лились ливнем в виде дождя (множество шума вод), посланного египтянам в наказание. Псалмопевец представляет в сих изречениях, что Бог, Праведный Судия, в страшной грозе шел на суд над египтянами. И вот, в этом грозном шествии Его облака произвели гром (глас даша облацы), а сверкавшие по «кругу небесному» (как замечено на поле «Учебной Псалтири») молнии разразились стрелами, которые вместе с громом слышны и видны были везде, поражая колесницы (глас грома Твоего в колеси) египтян, бежавших за израильтянами, тогда молнии освещали вселенную, и земля в страхе содрогалась и тряслась, не в смысле физического землетрясения, а в смысле смятения и страха людей и народов, населявших землю.
Пс.76:20–21 В мори путие Твои, и стези Твоя в водах многих, и следы Твои не познаются. Наставил еси яко овцы люди Твоя рукою Моисеовою и Ааронею.
Упомянув о чудесах Божиих, совершенных над водами Чермного моря и реки Иордана, псалмопевец-пророк берет эти многие воды для сравнения и разъяснения того, как неисследимы и непостижимы пути Божии. Представьте, как бы так говорит он, что корабль пробежал по поверхности моря: глубоко он разрезал воды, но прошла одна минута, следы его исчезли, и не осталось признаков, по которым можно было бы догадаться, что здесь проплыл корабль. Так, до очевидности всем известное явление природы пророк, приравнивая здесь к путям Божиим, говорит: и следы Твои не познаются. Таковыми путями, продолжает он, водил Ты народ Свой (израильский), как стадо овец: наставил еси яко овцы люди Твоя. Он сравнивает общество людей с овцами, животными неразумными, которые не знают, куда им идти, чтобы найти питательные пастбища, чтобы упокоиться в безопаснейших местах или отыскать себе питие, и не могут идти без пастыря, который водит их на сии места. Так и люди, исшедшие из Египта, не знали, куда они идут, и шли туда, куда указывал им Бог, посредством облака, и чрез приставленных к ним служителей Его – Моисея и Аарона, которых Сам Господь наставлял непосредственным откровением святой воли Своей.