Гермоген Иванович Шиманский. «Состояние сердца у человека грешника. Чистое сердце»
2. Состояние сердца у человека-грешника
Отвращение грешника от всего Божественного, духовного. Влияние греховного состояния сердца на деятельность рассудка и воли и на характер всех дел человека. Отсутствие в сердце духовного мира.
Если сердце есть точно корень и центр жизни человека и оказывает также влияние на деятельность всех сил души и тела, то, казалось бы, ему следовало отдавать полную власть в управлении жизнью, как это бывает у многих (вполне или отчасти). Но если по естеству, до грехопадения первых людей, сердце и имело такое значение, то вошли в него страсти и все помутили[1]. При них сердце неверно указывает наше состояние и направляет силы души не в должную сторону. Потому для христианина должно быть законом – содержать сердце под контролем и подвергать его чувства, вкусы и влечения строгой критике. Святые Отцы и подвижники, только очистив свое сердце, имея его местом пребывания благодати Святого Духа, руководствовались велениями сердца и открывавшимися в нем откровениями воли Божией. Пока же страсти в силе, давать волю сердцу – значит обрекать себя на всякие ошибки в духовной жизни[2]. Преподобный авва Дорофей говорит: «Будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу, ибо кривое правило и прямое кривит»[3].
Рассмотрим, каково состояние сердца у человека-грешника. По отношению к Богу и всему Божественному, духовному у грешника сердце онемело: не имеет симпатии, сочувствия, влечения. Это объясняется тем, что сердце грешника, будучи страстным, всегда услаждается чувственным, греховным. Отсюда, раз Божественное неведомо, а напротив, сладостно другое, противоположное, то человек-грешник при встрече образов Божественного остается или равнодушен к ним, или ощущает беспокойство от их присутствия, чувствует себя как бы не на своем месте, отвращается, бежит. Вот отчего грешнику не хочется быть в церкви, слышать церковное пение, участвовать в священнодействии, слушать Слово Божие, читать духовные книги или молитвы. Все эти предметы для него неприятны, отталкивающи, не по сердцу ему, непонятны, не питают его сердце, а мучат. И он от них бежит.
Нет у него влечения к миру духовному, ангельскому и к людям. Когда грешник воспитан на плотских началах, весь погружен в материальное, то откуда тут быть влечению к духовному? Что же касается отношений грешника к людям, то с первого взгляда всякий человек кажется ему чужим, холодом и равнодушием веет от взаимных отношений; в его сердце проявляется неприязненное расположение в отношении ко всем и ко всему. «Вся душа (его), – пишет преподобный Исаак Сирин, – исполняется укоризны, и в устах, и в сердце, на всякого человека, и на всякую вещь, и на все, с чем ни встречается помыслами и чувствами, и на Самого Всевышнего»[4]. Если же и бывает пристрастие к кому, то и здесь оно дышит неправдой, переносит любовь на себя – эгоизм, самолюбие, плотоугодие входят в привычку его жизнедеятельности. Так как душа грешника отдалена от Бога и мира Божественного, то нет в ней и религиозных чувств в истинном их виде. Религиозные чувства возникают в сердце от созерцания или воздействия на него предметов из духовного мира. Сердце же, как орган восприятия духовного мира, у грешника находится или в полном забвении и неверии, или же в различной стадии слабости веры и чувства зависимости от Бога. Нет здесь страха Божия, благоговения и славословия, нет сладостного чувства сыновства по отношению к Богу и других чувств, свойственных истинному христианину. В лучшем случае они у грешника суть только мысли и представления, а не сердечные чувствования. Если же проявляются у него религиозные чувства, то главный их тон есть «чувство отревающего страха, чувство некоторым образом болезненное, беспокойное, вследствие которого не хотят или даже боятся возвести мысленные свои очи на небо к Богу и ходят, как под прикрытием непроницаемого некоторого свода, в темном богозабвении»[5].
Обычным для грешника является нерасположение к самоуглублению, страх перед серьезным самоиспытанием (в своем сердце), совершенная преданность рассеянной жизни. В делах своих грешник уповает только на свои силы и на помощь других, но не на Бога и Его благодатную помощь. Поэтому и вся жизнь и деятельность его сопровождается чувством безнадежности, страхований, томительных сомнений.
Теперь рассмотрим, каково у грешника состояние сердца как вместилища душевных чувств, которые возникают вследствие изменений, происходящих в душе от присущей ей деятельности рассудка и воли.
Человеку свойственно стремление к знанию, к истине; оно-то и возбуждает к деятельности рассудок. В деятельности рассудка участвует сердце. Человек, отпавший от Бога, Который есть Истина, часто томится недоумениями, неверием и сомнением или упорством в отвержении Истины. Даже изучение наук у него происходит не из чистой любви к истине, а из других, побочных, чаще всего эгоистических побуждений. Отсюда умственная лень и господство воображения и легкомыслия. Нет убежденности в истине, ибо сердце, пребывающее во лжи и развращении, не допускает в себя истины. Убежденность есть следствие просвещения сердца Божественной Истиной[6] .
Между нравственностью и познанием существует самая тесная связь. Поэтому нравственное развращение сердца влечет за собой, как неизбежное следствие, умственное заблуждение, религиозные сомнения и отрицание. Еще в глубокой древности философ Платон сказал: «Кто предается чувственным удовольствиям и гневу, тот будет иметь только смертные мысли».
У грешника нет и так называемого «чувства истины». Чувство истины – свойственная человеческой природе удивительная способность сердца без посторонних пособий узнавать истинный порядок вещей, истинные их свойства. Так, по одному чутью узнают в другом человеке брата, сына, врага или друга и то, как в каком случае поступать. Этого-то чувства или сердечного чутья лишен грешник, оно у него заглушено.
В сердце возникают чувства, которые находятся в прямой связи с деятельностью воли, то возбуждая ее, то сами последуя за ней. Здесь бывают двух родов чувства. Самодовольство, самопревозношение, надменность, спесь – первого рода. И второго рода: с одной стороны – уважение, сорадование, соболезнование, сожаление, признательность, дружба, с другой – зависть, злорадство, месть, вражда, презрение, осуждение.
Всякая направленность действий к добру или ко злу и постоянное напряжение духа оставляет глубокий след в душе и отзывается в сердце одобрительным или неодобрительным чувством. У беспечного грешника жизнь предана обыкновенному течению, и добрые, и злые чувства у него развиваются и укореняются в сердце вместе, без его ведома, и составляют смесь, иногда весьма ненормальную. И так как у него нет ревности о чистоте сердца, то добрые чувства большей частью искажаются пристрастиями и страстями, а эгоистические глубоко внедряются в сердце и устрояют в нем себе постоянное жилище. И так как состояние сердца существенным образом влияет на деятельность воли, то когда сердцем владеет самолюбие и его порождения, тогда и воля обычно склоняется в сторону удовлетворения всех самолюбивых и страстных намерений. Отсюда и характер всех дел человека определяется состоянием его сердца[7].
Очень часто сердце у человека-грешника бывает поражено скорыми волнениями или аффектами – низшими чувствами, которые погашают свободную деятельность рассудка и воли и сопровождаются особыми изменениями в теле. В большинстве случаев эти чувства возникают как следствие растревоженного эгоистического жизнелюбия («животолюбия»)[8]; они разрушительно действуют на высшие силы человека. К такого рода волнениям и аффектам относятся: страх, гнев, возмущение, ярость, чрезмерная радость или печаль, уныние, отчаяние, болезненная мнительность и т.п. Грешник находится, как бы неизбежно, в постоянной тревоге. Высшие духовные чувства заглушены, душевные (рассудок и воля) – ослаблены или извращены, и тогда низшие свирепствуют в нем со всей своей силой. То страх, то радость, то тоска, то стыд непрерывно мятут и уязвляют его душу, нарушают душевный мир и, в свою очередь, влияют на тело. «Жизнь грешника есть путь по колючим тернам, несмотря на внешнюю светлую обстановку»[9].
«Кто раздражителен, – пишет преподобный Исаак Сирин, – кто гневлив, кто славолюбив, кто любостяжателен, кто чревоугодник… кто хочет, чтобы исполняема была собственная его воля, кто вспыльчив и исполнен страстей – все таковые пребывают в таком же смятении, как сражающиеся ночью, и осязают тьму, находясь вне области жизни и света»[10].
3. Чистое сердце
В чем заключается чистота сердца. Чистота от телесных и душевных греховных страстей. Противоборствующие страстям добродетели.
Чистота сердца[11] заключается, прежде всего, в чистоте от душевных и телесных греховных страстей. «Страсти суть дверь, заключенная пред лицом чистоты. Если не отворит кто этой заключенной двери, то не войдет он в непорочную и чистую область сердца… Поэтому, если душа препобедит страсти, то приобретает чистоту»[12]. «Чистота души есть первоначальное дарование нашему естеству. Без чистоты от страстей душа не врачуется от недугов греха и не приобретает славы, утраченной преступлением»[13].
По словам святителя Тихона Задонского, подобно тому, как на дне водного источника бывает осевшая грязь и тина, так в глубине грехолюбивого сердца имеется всякая нечистота: как смердящая тина, там скрывается гордость, лукавство, там корыстолюбие и любостяжание, там гнев, злоба и зависть, там сластолюбие, блудная нечистота и всякая мерзость[14]. Все порочное, кроющееся в сердце, исходит из него и проявляется вовне в делах греховных. Объясняя это, Господь сказал: извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк.7:21–23).
«Страсти служат преградою сокровенным добродетелям души» и побеждаются (низлагаются) добродетелями внешними и внутренними [15]. Отдельные добродетели и целостное (целомудренное) христианское настроение возникают, усиливаются и крепнут в душе не иначе, как по мере ослабления и подавления страстей («очищения от страстей»), которое есть «только приготовление к добродетели», – говорит преподобный Феодор Эдесский. К этому подвигу очищения от недобрых навыков и страстей «должно приложить и стяжание добродетелей»[16]. По словам блаженного Диадоха, епископа Фотики, «не одно то приносит чистоту, чтобы не делать зла, но паче то, чтоб всеусильною ревностью о добре в конец потребить в себе злое»[17] – противными тому добродетелями.
Сердечная чистота, отсекая от сердца все страсти и всякое зло, искореняя их, вместо того «вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, (покаянный) плач и слезы, познание самих себя и своих грехов, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям, Божественное рачение сердечное»[18], сердечную духовную радость, мир и утешение. «Чистым сердце делают не одна, не две, не десять добродетелей, а все вместе, слившись, так сказать, в едину добродетель»[19]. По словам Златоуста, Господь чистыми называет тех, которые «приобрели всецелую добродетель и не сознают за собою никакого лукавства»[20] или, как говорит святой Василий Великий, «не знают за собой презрения к заповеди Божией, или недостаточного или небрежного исполнения ее»[21]. Однако, по замечанию преподобного Симеона Нового Богослова, даже исполнение всех добродетелей не может сделать сердца чистым без наития Святого Духа. «Ибо как ковач, как бы искусно ни умел он действовать орудиями, ничего не может выработать без содействия огня, так и человек, пусть все делает со своей стороны, пользуясь для сей цели добродетелями, как орудиями, но без присвоения (присутствия) огня Духа все делаемое им остается бездейственным и бесполезным для его цели, так как это – одно – не имеет силы очищать нечистоту и скверну души»[22].
[1] “Чистота души есть первоначальное дарование естеству нашему” (Исаак Сирин, прп. Слово 54 // Слова духовно-подвижнические. С. 240; см. также: С. 243).
[2] Феофан (Говоров), еп. Письмо 8 // Что есть духовная жизнь. С. 29.
[3] Дорофей, прп. Поучение 19 // Душеполезные поучения и послания. С. 188.
[4] Исаак Сирин, прп. Слово 44 // Слова духовно-подвижнические. С. 188.
[5] Феофан (Говоров), еп. Начертание христианского нравоучения. С. 315.
[6] Феофан (Говоров), еп. Там же. С. 316–317.
[7] Срав.: Сергиев Иоанн, прот. Моя жизнь во Христе. Ч. 2. С. 141.
[8] По мнению прп. Исаака Сирина, более всего человек предается тревогам и смущениям из-за боязни вреда телесного, по телолюбию; уж очень дорожит человек телесным покоем, здоровьем, всем, что приятно телу в этом видимом мире. Страх за тело бывает в нем так силен, что он становится иногда вовсе неспособным сделать что-либо честное и достославное (Слово 26 // Слова духовно-подвижнические. С. 125; Слово 45 // Там же. C. 188).
[9] Феофан (Говоров), еп. Начертание христианского нравоучения. С. 323.
[10] Исаак Сирин, прп. Слово 8 // Слова духовно-подвижнические. С. 39.
[11] Чистота сердца – внутреннее духовное совершенство, которое определяет способность сердца к богообщению. Чистота сердца называется еще у святых отцов “совершенною чистотою совести” (Макарий Египетский, прп. Слово 1, 1 // Духовные беседы, послания и слова. С. 345); “очищением и освящением по внутреннему человеку” (Макарий Египетский, прп. Беседа 17, 13 // Там же; Иоанн Кассиан Римлянин, прп. Собеседования египетских подвижников. 3, 8 // Писания. С. 212); иногда же “чистотою ума”. Прп. Исаак Сирин указывает на различие чистоты ума и чистоты сердца (Исаак Сирин, прп. Слово 4 // Слова духовно-подвижнические. C. 24).
[12] Исаак Сирин, прп. Слово 55 // Слова духовно-подвижнические. С. 254.
[13] Исаак Сирин, прп. Слово 54 // Там же. С. 240.
[14] Тихон Задонский, свт. Сокровище духовное // Творения. Т. 4. С. 121. Срав.: Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 11. С. 800–801, 858–859.
[15] Исаак Сирин, прп. Слово 72 // Слова духовно-подвижнические. С. 368.
[16] Феодор Эдесский, свт. Слово умозрительное, 2 // Добротолюбие. Т. 3. С. 347.
[17] Диадох Эпирский, прп. Подвижническое слово, 98 // Добротолюбие. Т. 3. С. 72.
[18] Исихий Иерусалимский, прп. О трезвении и молитве, 113 // Добротолюбие. Т. 2. С. 181. Срав.: Сергиев Иоанн, прот. Моя жизнь во Христе. Ч. 1. С. 82.
[19] Симеон Новый Богослов, прп. Деятельные и богословские главы, 82 // Слова. Вып. 2. С. 532.
[20] Иоанн Златоуст, свт. Толкование на святого Матфея Евангелиста, 15 // Творения. Т. 7. С. 154.
[21] Василий Великий, свт. Правила в вопросах и ответах, 280 // Творения. Т. 2. С. 471.
[22] Симеон Новый Богослов, прп. Деятельные и богословские главы, 82 // Слова. Вып. 2. С. 533; см. также: Ефрем Сирин, прп. Наставление монахам, 110 // Творения. Ч. 3. С. 326–328.